Сегодня на пригорке у ручья было по-летнему тепло и солнечно. Василиса сняла ботинки и осторожно опустила ноги в прохладную майскую воду. Мама строго-настрого запрещала ей мочить ноги в холодном ручье, но солнышко так припекало, а мамы рядом не было…
Поэтому Василиса решила тайком побегать по водичке. Она была послушной девочкой и обычно не перечила взрослым.
Но уж очень теплым был денек и так сильно хотелось, чтобы поскорее наступило лето, что девочка не удержалась и зашла в воду по самые щиколотки.
Василиса закрыла глаза и представила себе, что совсем не ледяная вода ручья скользила по ее ступням, а ласковые волны никогда не виданного и такого сказочного моря накатывали на нее и щекотали ее пальцы.
Летом папа обещал повезти их с папой на отдых, но сейчас он очень много работал и почти никогда не бывал дома. Мама говорила, что он уезжает на вахту. Что это такое Василиса еще не понимала, но надеялась, что, вернувшись со своей вахты, папа сдержит обещание.
«Ну и что ты тут делаешь, стрекоза?» — от неожиданности девочка вздрогнула и обернулась. Сзади нее стоял ее дед, Павел Макарыч, который подошел совсем вплотную к замечтавшейся внучке и схватил ее за плечи.
— Вот мать тебя заругает, жучка ты эдакая! Ты чего это в воду ледяную полезла?
— Не заругает, деда. Ты только не наябедничай. Тогда она не узнает и ругать не будет.
— А как простудишься? Тогда точно догадается, что ты к ручью бегала. Вылазь давай! Пойдем ко мне, я тебя, Василек, чаем с малиной напою и ноги на всякий случай попарю. Ишь ты чего учудила — по ледяной воде ходить!
— Я, деда, про море мечтала. Папа обещал меня летом свозить. Вот ты когда-нибудь бывал на море?
— Так я ж тебе рассказывал, Василек, что бывал много раз, но только то море не теплое было, а холодное, северное. В нем не поплаваешь. Жили мы тогда с твоей бабушкой далеко отсюда. Я там служил. С ней там и познакомился. Это мы потом уже к родителям моим вернулись, когда папка твой родился.
— Помню-помню. А я вот на настоящее море поеду — с пальмами и теплой водичкой.
«Настоящее? — насмешливо переспросил дед. — Ну-ну, пусть так. Пойдем уже, непоседа ты эдакая».
Но побывать на море Василисе не пришлось. В долгожданному лету ее детская жизнь перевернулась вверх дном. Родители в очередной приезд отца с вахты рассорились, что нередко бывает в таких семьях, где молодые подолгу живут врозь.
Но в их семье ситуация сложилась и вовсе необычная: не отец ушел из семьи, а мать, бросив дочку, уехала к любовнику в столицу.
«Вот же стерва! Укатила и даже о ребенке не подумала — отец Василисы проклинал жену Татьяну последними словами. — Куда теперь девочку девать? Мне снова на работу уезжать нужно».
«Не шуми ты так, — уговаривал его отец старик Макарыч, — А я для чего? Пусть Васенька у меня останется. Мы с ней вдвоем прекрасно поладим. Да, Василек?» — старик заговорщицки подмигнул семилетней девочке. И та, тут же забыв о своих огорчениях, радостно заулыбалась:
— «Да, мы с дедой лучшие друзья, пап. Он, знаешь, меня всему учит. Мы с ним и в лес, и на ручку вместе ходим. Ты не переживай, папочка, он за мной хорошо присматривать будет. Езжай на свою вахту!»
Так они и стали жить. Старик души не чаял в смешливой и жизнерадостной девчушке.
«Василечек ты мой, Васенька… — так называл он свою, по сути осиротевшую при живых родителях, внучку, — синеглазка ты моя любимая, радость ты моя».
Каждый день они проводили вместе, и Павел Макарыч изо всех сил старался, чтобы внучка не горевала без родителей.
Мать Василисы совсем не показывалась в поселке, только изредка звонила по праздникам. После каждого ее звонка дед расстроенно качал головой и только вздыхал: «Ну что за непутевая у тебя мамашка, а? Вот так взять и сорваться, все бросить… Хотя бы разок приехала!»
Лучше бы он не желал такого, потому что через год Татьяна действительно снова объявилась в поселке.
Страшное событие предшествовало ее появлению: отец Василисы погиб на работе и вернулся домой уже в гробу.
Макарыч в один миг постарел лет на двадцать. Похоронив сына, он в одночасье из бодрого и крепкого еще мужчины превратился в полную развалину. А когда из столицы приехала его бывшая невестка и заявила, что хочет забрать дочь с собой, он готов был буквально на коленях вымаливать у нее право оставить себе девочку:
-«Ну зачем она тебе там, Тань? У тебя же новая жизнь, совсем чужой для Васеньки мужчина. А я тут совсем один остаюсь… Не отбирай у старика последнюю радость! »
Женщина не стала его слушать — ей было плевать на его скупые слезы. За погибшего мужа на дочку ей полагались деньги, и она не хотела делиться ими с его отцом. Не помогло даже то, что и дочка не хотела ехать с ней. Василиса пряталась за дедом, она отказывалась садиться в машину и уезжать из родного поселка.
-«Ну ты посмотри, какая паршивка! Сейчас же прекрати мне нервы трепать! Я что, зря сюда приехала? Быстро садись и поехали» — она схватила дочку за руку и потащила волоком к машине.
— «Я не хочу ехать, я хочу с дедушкой остаться!» — в унисон деду плакала его любимая Васенька.
Машина уносилась прочь от ее родного дома в неизвестность, и Василисе стало казаться, что все, что осталось позади, исчезло из ее жизни навсегда…
— «Ну честное слово, ну зачем так драматизировать? Никто же никого не убивает! Сколько можно там с дедом сидеть и по лесам шляться? Тебе учиться надо, взрослая уже, скоро восемь лет.
Пойдешь в городе в хорошую школу — дядя Валера пообещал тебя в самую лучшую устроить. Вот приедем, я тебя с ним познакомлю.» — успокаивала Татьяна свою расстроенную дочь.
Василиса не хотела знакомиться с ухажером матери. Да и тот, как оказалось, не слишком был рад тому, что Татьяна притащила с собой дочку. Он был женат, у него были свои дети, и его совсем не радовала перспектива того, что впридачу к удобной и безотказной до сих пор женщине появиться капризная и вредная девочка.
А Василиса возненавидела Валерия с первого взгляда, поэтому старалась дерзить ему, подстраивать мелкие пакости и доставлять ему всевозможные неудобства.
— «Ну и зачем ты притащила девочку сюда? — высказывал Валерий ее матери, — У нас все было нормально, налажено, и вот теперь я не могу спокойно к тебе прийти, чтобы не получить порцию негатива от этого ребенка. Ты же не можешь ее приструнить!»
Татьяна постоянно ругала дочку и грозила отдать ее в интернат, если та не прекратит доставать Валерия.
— «Дурак он твой Валера, шуток не понимает. А меня не в интернат, а у деду отвези. Всем лучше будет.»
Отношения матери и Василисы совсем испортились, когда богатый любовник решил бросить Татьяну. Женщина злилась на дочь и обвиняла ее в том, что это именно по ее вине разладились отношению между нею и Валерием.
— «Вот видишь как получилось? Я хотела, чтобы ты в достатке жила, бедности и нужды не знала. А ты чем отплатила, неблагодарная?»
Поначалу в матери еще оставались деньги, накопленные за то время, когда богатый любовник еженедельно выдавал ей средства на содержание и не скупился на дорогие подарки. Где-то с пол года они смогли протянуть на них и на детских деньгах.
Татьяна что-то постоянно таскала в ломбард и совсем не заботилась о том, чтобы найти работу и подумать всерьез о завтрашнем дне. Она не умела и не хотела работать. Сначала ее обеспечивал муж, который вкалывал на вахтах, а затем Валерий. Поэтому, когда все дополнительные средства исчерпались, она нашла себе другого мужчину.
В отличие от Валерия, новый сожитель Татьяны был холост, но все его повадки и замашки выдавали в нем человека, близкого к криминальному миру. Он не был так терпелив и интеллигентен с любовницей и ее дочкой, как прошлый кавалер.
Иногда ссоры заканчивались дракой, и Василиса стала привыкать, что в доме постоянно толкутся какие-то странные люди, льется рекой алкоголь и слышится нецензурная брань. Она теперь даже не могла мечтать о том, чтобы уехать жить в родной поселок к любимому деду.
Макарыч умер в одиночестве, оставленный в своем старом доме без единого родного человека рядом. Он однажды почувствовал себя очень плохо и даже не смог никого позвать на помощь.
Когда его нашли соседи, он уже давно не дышал, его тело окоченело, пустой и мертвый взгляд был направлен в потолок. Татьяна не поехала хоронить свекра, и похоронами занимались соседи старика. Василиса даже не сразу и узнала, что дедушка умер. Когда она в очередной раз начала упрашивать мать отпустить ее к деду, мать в сердцах злобно крикнула ей:
— «Нет твоего деда, умер он давно.»
— «Как умер? — Василиса не могла поверить, что никто не сообщил ей раньше, не дал попрощаться с родным человеком, не повез ее на похороны. — Мама, а почему ты не была на похоронах? Почему ты не сказала мне? — слезы ручьями текли по щекам девочки.»
Но мать это еще больше только разозлило: «Хватит рыдать. Тоже мне потеря — старый и никому не нужный дед.»
— «Он нужен был мне, мама. Какой ты плохой человек…»
— «Очень хорошо. Тогда я дам возможность тебе не жить с таким плохим человеком, как я. Я думала, что тебе нужна мать, но раз я такая ужасная, тебе, я думаю, будет лучше без меня.»
Татьяна отдала дочку в интернат, и с того момента Василиса больше никогда не видела своей мамы. Вот так в один момент она стала круглой сиротой. Словно маленькая птичка, запертая в клетке с подрезанными крылышками, тосковала она у окна, вспоминая те времена, когда могла свободно гулять по лесу, который рос прямо у ее родного поселка, когда могла шлепать босыми ногами по ручейку, весело журчащему у лесной полянки, где всегда росло столько цветов…
Больше всего она тосковала по деду, по его мудрым глазам и лукавым морщинкам, по его доброй улыбке и ласковым прозвищам, которыми он щедро одаривал внучку: «Василек, Василечек, Васенька, Василиса Прекрасная, Василиса Премудрая.» А когда хотел отругать или пожурить за что-то, то звал, как мальчишку или кота — Васькой.
Так прошли годы. Василиса выросла и закончила профтехучилище. Столкнувшись со взрослой жизнью, она поначалу немного растерялась.
Учеба закончилась, из общежития ее выселили, жилье ей не полагалось, поскольку где-то у нее была мать, а деревне — отписанный на Василису старый дом.
Нужно было устроиться хоть как-нибудь на работу. Молоденькую неопытную девушку не воспринимали всерьез, да ей и нечего было предложить работодателям. Ее ждала только самая простая и низкооплачиваемая работа.
Василиса устроилась работать на склад. Сначала ей доверили только сортировку продукции, но через пару месяцев ей пришлось уже подменить кладовщицу. К тому времени Василиса уже освоилась на своей работе, у нее появился парень, который работал тут же на складе водителем. Антон был старше ее лет на пять.
Он умел рассмешить девушку, казался очень отзывчивым и добрым парнем. Василиса влюбилась в него без оглядки. Высокий и симпатичный парень вскружил ей голову, девушка и сама не успела оглянуться, как оказалась в положении.
— «Что же теперь будет? — Василиса доверчиво смотрела на Антона своими небесно-синими глазами, — У меня же ни семьи, ни квартиры нет. Куда мне еще и ребенка?»
— «Все будет хорошо, я тебе обещаю. У нашего малыша все будет. Дай мне только немножко времени» — парень говорил это так твердо и уверенно, что Василиса ни на секунду не засомневалась в его искренности.
А через пару дней на склад нагрянула проверка, а следом тут же приехала полиция, и обнаружилось, что накануне со склада в неизвестном направлении пропала большая партия продукции. Все шишки посыпались на Василису — именно она была на складе в тот день, когда произошло хищение.
— «Я ничего не знаю — плакала она, когда пыталась оправдаться перед полицией, — Я просто подписывала накладные. Антон, ты же можешь подтвердить, что я ничего не воровала?». Василиса искала взглядом своего парня, но он отвернулся и вышел, не сказав ни слова.
До девушки стало доходить, что ее подставили. Антон подсовывал ей накладные, а пока она подписывала их, ворковал ей на ушко, отвлекал ее внимание поцелуями и всячески заговаривал девушку, чтобы она не проверила, что же ей дают на подпись.
После ее ареста Антон пропал, как будто его и не было вовсе. Все его обещания оказались ложью. Теперь Василиса была ему совсем не интересна.
Она выполнила свою роль и больше была не нужна. Как позже оказалось, у парня была давняя связь с заведующей складом, вместе с которой они и придумали, как обчистить склад, подставив влюбленную девушку.
Разбирательство, как казалось Василисе, сидевшей в СИЗО, а затем в тюремной больницу в связи с беременностью, длилось бесконечно долго. Но в конце концом все обвинения были с нее сняты, а виновные наказаны. Антона поймали в другом городе, его сама заведующая и сдала. Чудом избежав тюрьмы, девушка была оправдана.
Когда Василиса вышла на свободу, стояла поздняя осень. Легкий плащик, в котором ее арестовали весной, совсем не спасал от холодного ветра. Она не представляла, куда ей идти. С квартиры, которую она снимала, пока работала, ее выселили, а на аренду новой у нее не было денег.
Василиса вспомнила о доме, оставшемся ей от деда, и решила добраться до родного поселка. Но как? На это тоже нужны были деньги, а у девушки не было ни родных, ни друзей, к кому она могла бы обратиться. Первую ночь ей пришлось переночевать на вокзале: это было ужасно. Она чувствовала себя грязной нищенкой и полным ничтожеством, и если бы не один счастливый случай, еще неизвестно, чем бы закончилась ее история.
Пожилая женщина заметила голодную и уставшую беременную девушку и решила поговорить с нею:
— «Деточка, а чего ты с таким животиком тут делаешь? Почему домой не идешь?»
Василиса рассказала незнакомке свою печальную историю.
— «Хорошо, я куплю тебе билет и дам немного денег на первое время, — успокоила ее добрая старушка, — Не дай Бог и моя внучка оказалась бы в таком положении.»
И вот уже Василиса ехала в поезде, она была счастлива, несмотря ни на что. Впереди ее ждала встреча с любимым старым домом, заброшенным садом, старенькими тропинками в лесу, с ручейком, в который она когда-то окунала свои маленькие ножки и мечтала о море. Вот только дедушка больше не ждал ее там. Много лет прошло с тех пор, как его любимая Васенька покинула это место.
Все эти годы дом стоял заколоченный, и за зарослями сорняка его уже практически не было видно с дороги. Тяжелая дверь никак не хотела поддаваться, и Василиса решила позвать кого-нибудь на помощь.
В соседнем дворе возился с дровами какой-то парень, и девушка решила попросить его помочь ей с дверью. Сосед поспешил ей на помощь, но тут Василиса увидела, что он сильно хромает:
— «Ой, извините. Мне, наверное, кого-то другого нужно было позвать.»
— «Васька, это ты?» — парень при виде Василисы широко заулыбался и радостно замахал ей рукой.
— «Извините еще раз, я вас не помню. Как вас зовут?»
— «Ну ты даешь! Я же Ваня, Ванька Пантелеев. Забыла что ли? Ну конечно, я же тогда не хромал. Помнишь, как мы наперегонки в детстве бегали? Ты меня никак перегнать не могла.»
— «Ваня? Да, я помню тебя. Просто меня твоя хромота смутила.»
— «Да, это… Я еще тогда ногу повредил, в детстве, почти сразу, как ты уехала. Вот и живу так. Меня так и на поселке называют — Ванька Хромой. Но я не обижаюсь, а чего на правду обижаться то? — Ваня помог Василисе открыть покосившуюся дверь.
— Ого, да тут, наверное, и привидения живут. Ты посмотри, сколько пылищи и паутины то развелось! Давай я помогу тебе прибраться, а то тебе с животиком тяжеловато будет.»
Несмотря на свою хромоту, Ваня оказался очень ловким и работящим парнем. Он с готовностью помогал Василисе отодвигать мебель, чинить покосившиеся двери и окна, вытряхивать дорожки и вывешивать перестиранное белье.
— «Ванечка, спасибо тебе. И что бы я без тебя делала? Я думала, совсем одна тут буду, когда вернусь, а у меня такой хороший друг здесь оказался.»
— «Да не за что меня благодарить. Свои люди мы с тобой, соседи как-никак.»
Василиса улыбнулась: хороший он паренек, этот Ванька. И не изменился совсем, только подрос, и взгляд такой серьезный стал. В последнюю очередь они решили подступиться к старому дедушкиному дивану.
— «Ой, Ваня, я тебе знаешь что скажу? Это раритетная вещь, дореволюционная. Мой дедушка берег ее, как зеницу ока. Этот кожаный крокодил с треснувшими подлокотниками пережил уже три поколения. Дед обещал, что и еще три переживет. Я когда-то хотела на нем попрыгать, чтобы испытать дореволюционные пружины в действии, так дед как гаркнул на меня: «Васька! А ну убери свои тощие кости с дивана! На нем не прыгать, на нем возлежать нужно, как барин на нем сто лет назад возлежал. А ты, коза такая, на нем скачешь. Уважение к дивану имей».
— «Ну деда то больше нет. Можешь исполнить свою детскую мечту? Давай руку, я тебе помогу забраться!»
— «Ну нет, Ванюша. Я деда любила и не буду теперь его после смерти тревожить. Раз он уважения к дивану требовал, вот и буду его уважать. Просто посижу на нем, как в детстве. Что-то устала я сегодня.»
Кожаная обшивка дивана, пересохшая за долгие года в нетопленном доме, противно похрустывала, когда Василиса садилась не него. И в тот момент, когда девушка решила устроиться на нем поудобнее, предательски треснула и разошлась.
— «Ой, что это? — Василиса вскочила от неожиданности, уколовшись о что-то твердое, спрятанное в диване, — Ваня, там что-то есть.»
Прохудившаяся и рассыпавшаяся от времени набивка дивана обнажила спрятанный в глубине ящичек. Раскрыв его, они увидели под пачками царских облигаций золотые червонцы и драгоценности.
— «Ну ничего себе у деда твоего диванчик! — почесывая затылок задумчиво проговаривал Ваня, — Не зря он по нему прыгать не разрешал.»
— «Ты знаешь, мне кажется, он и сам не знал про эти сокровища. Мне дед когда-то рассказывал, что его дед у местного помещика служил. Тот, наверное, в диван и спрятал драгоценности, когда советская власть в деревню пришла.»
— «Интересно, а тот дед знал, что в диванчике спрятано было? Или ему мебель выделили, когда у барина забрали? А ему и невдомек было, на каких богатствах его семья все эти года на диване сидела.»
— «Да кто ж теперь узнает? Может и знал, но все боялся, что барин вернется и свое потребует.»
— «Ну теперь точно не потребует. Облигации, конечно, тебе ни к чему, а вот с золотыми червонцами будет полегче жизнь налаживать.»
Но Василиса понимала, что искренняя, дружеская поддержка ценнее в этой жизни, чем сотни царских червонцев. Иван оказался рядом в самую тяжелую минуту ее жизни, и это было для нее самым главным. Он по-прежнему был готов ей во всем помогать. Они продали часть сокровищ, отремонтировали дом, приготовили детскую для рождения сына. Иван и отвез Василису в роддом, когда подошел срок ей рожать. Он встречал ее с цветами в лютый мороз. А ее родной дом встречал Василису уютом и теплом заранее протопленной Иваном печи.
Василиса всей душой прикипела к парню, чувствовала, что и она ему небезразлична и поначалу терялась в догадках, почему он так сдержан с нею. Потом поняла, что всему виной его хромота и неожиданно свалившееся на нее богатство.
Иван, по-видимому, решил, что раз уж она теперь богатая невеста, то он, простой и деревенский, да еще и хромоногий парень, ей не пара. И она сама решила «расставить все точки над i».
Были последние дни апреля и уже было почти по-летнему тепло, совсем как тогда, когда она мыла ножки в холодном лесном ручье, а дедушка, Павел Макарыч, ласково журил ее за это. И Василиса предложила Ивану устроить в том месте пикник:
— «Пожалуйста, Вань. Мне с Павликом самой туда не добраться: коляска не проедет, а нести тяжело» — схитрила она.
Они сидели на берегу, грелись на солнышке, опустив босые ноги в воду. Маленький Павлик посапывал в переноске от коляски — на свежем лесном воздухе малышам хорошо спится.
— «Ваня — Василиса посмотрела парню прямо в глаза, и он, как обычно, сразу же смущенно отвел их в сторону, — А почему ты меня замуж не зовешь? Из-за Павлуши?» — вот как решила повернуть это дело Василиса.
Она понимала, что причина в другом, и что Иван любит малыша, как родного, но виду не подала. Даже самые простодушные женщины иногда бывают хитры. Иван обнял девушку и пообещал жениться на ней в самое ближайшее время.
После свадьбы молодые, в первую очередь, по настоянию Василисы, прооперировали Ивана в одной из лучших столичных клиник, и он практически перестал хромать. А потом просто была жизнь со всеми ее хлопотами и заботами: свои теплицы и оранжерея, рождение дочерей.
В тот день родители отвели Павлика в первый класс. Он читал с другими ребятами стихи про школу, а они радовали тому, как он вырос и как все больше становится похожим на своего прадеда — Павла Макарыча.
Возвращались все вместе: девочки-близняшки вприпрыжку, а Павлик шел степенно рядом с отцом. Шутка ли — старший брат, школьник!
Вдруг Василису кто-то окликнул:
— «Хозяйка, мне бы расчет получить. Скажи бухгалтерше, чтобы выдала», — Василиса оглянулась и увидела перед собой Антона. Она даже не знала, что он на нее работал какое-то время.
Последние две недели перед 1-м сентября в оранжерее была особенно горячая пора, и они нанимали временных рабочих в городе. Антон тоже узнал ее и смутился своего просящего тона и того, как он выглядит. Василиса не подала виду, что знает его. Тем более, что Павлику вовсе не нужно было знать, кто стоит перед ним, да еще в такой важный для него день.
— «Да, конечно — сухо сказала она, — Я сейчас позвоню Светлане Петровне, и она вас рассчитает, не волнуйтесь, вы сегодня же получите свои деньги.»
Она достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер бухгалтера:
— «Света, рассчитайте сегодня человека. Как фамилия ваша?» — переспросила она у Антона.
— «Никитин Антон Семенович.»
— «Светочка, пожалуйста, Никитин Антон Семенович. И можешь отдыхать. Меня тоже сегодня не будет. Давая, дорогая, с праздником тебя.»
Василиса еще раз окинула взглядом Антона и пошла домой вместе со своей любимой семьей. А Антон побрел на остановку. Они разошлись, каждый в ту жизнь, которую заслужил. И теперь уже навсегда.